love is the new black

Никогда бы не подумала, что так полюблю Петербург. Он всегда казался мне мрачным и медленным. Красивым, поэтичным, романтичным и далее по списку, но мрачным и медленным. Даже представить себе не могу, как можно жить в таком ритме. Как можно стоять на эскалаторе в два ряда? Стоять, а не бежать в ужасе, что снова куда-то опаздываешь.

Никогда бы не подумала, что меня начнет раздражать слово "Питер", а еще больше "Сэнпи". И люди, которые повторяют бессмысленные фразы вроде "Это Питер, детка!" или того хуже "Чисто питерская хуйня". Что вообще все это значит?

Я по-прежнему считаю, что умерла бы с тоски, живи я в этом городе. Как впрочем и в любом другом городе. Город навевает тоску, когда каждый день тебе приходится утром идти на работу, а вечером в эти три с половиной "правильных" места.

Но все меняется, когда ты - бездельник, только что сошедший с Сапсана. Можно позволить себе советский брют с утра, часовую очередь в "Эрмитаж" и лежать на Марсовом поле сколько влезет.

В общем-то брют может быть в любое время суток и в любом количестве. Он мешает по-московски снобить и помогает бороться со стереотипами. Ты перестаешь нуждаться в культурной программе, светских развлечениях и летних верандах. Вполне достаточно детской площадки, причала или даже асфальта.

Олеся говорит, что в 20 лет ты отрываешься, потому что все отрываются. А в 25 ты отрываешься, потому что очень страшно, что совсем скоро все это может закончиться.

Самое главное - это люди, которые рядом с тобой. Очень важно, чтобы рядом оказались люди, которым тоже кажется абсолютно нормальным ходить по кромке третьего этажа, чтобы наконец почувствовать себя Спайдермэном. Ходить про кромке - это вообще очень важно.

Шутить про насильственный секс, требовать потрвейн в ночном магазине, измазываться в шоколаде, кататься в лифте отеля W, не помня свой этаж, и танцевать под джаз, когда никто вокруг не танцует.

Нет ничего прекрасней, чем выключить режим московской презентации и просто радоваться грязным кедам, поливая их вином. Я так люблю этих ребят, что даже прождав их под дождем в мини-юбке и каблуках час, не смогла злиться больше 15 минут.

Потому что с кем еще я буду строить баррикады из помоек на колесиках и прыгать по крышам заброшенных восьмерок? Только с теми, кто не стесняется носить женские брюки, раз мужские промокли, резать пальцы битым стеклом и засыпать не к месту.

Не знаю, как так получилось, но я вдруг смогла легко говорить вслух о том, в чем обычно себе не признаюсь. Наверное, когда чужая изнанка похожа на твою, молчать уже не имеет никакого смысла. Вообще забавно отражаться в других.

Безумие - это прекрасная черта характера. С настоящими безумцами никогда не скучно. Можно драться за "Смену", плакать по глупостям, отрицать семейные ценности, верить в битников и дружно любить Керуака. Не Берроуза, а Керуака. Ну чтоб вы понимали степень безумия.

Прокатиться на хвосте служебного троллейбуса - это вообще плевое дело. Степень адреналина как у топ-менеждеров Уралсиба на картинге. Кстати, как вообще троллейбус может быть служебным?

Тут должна быть подпись типа "ААААА КАК ЖЕ КРУТО НАРУШАТЬ ОБЩЕСТВЕННЫЙ ПОРЯДОК" ну или что-то вроде того.

Но я не об этом. Круто чувствовать себя "Мечтателями", смеяться над моряками у кораблей, слушать старый рок-н-ролл и закидывать ноги в маршрутке, которая едет неизвестно куда.

Круто аплодировать "пионеркам", которые танцуют в окнах ночных клубов для челяди, терять счет шотам в "Копене", пить "лисички" в "Мишке" и возвращаться на утро за сумкой с документами в "Дом быта".

А еще круче никуда не ходить, пить "Массандру" из горла как студенты мехмата в 1977 году, с чистой совестью забивать на самолет и покупать новый билет на последний поезд до Москвы, чтобы остаться тут хотя бы еще чуть-чуть.

Чтобы осталось еще несколько часов на коньяк, подержанные фланелевые рубашки с Удельной, советские статуэтки из фаянса, диалоги о никому неизвестных скульпторах и необдуманные поступки.

А коньяк был нужен, чтобы в последний момент увезти Петербург с собой в Москву. Скинуть туфли, бежать босиком до банкомата, умолять проводницу, а потом сидеть на полу в тамбуре и смеяться.

Мы так его полюбили, что не могли оставить одного. Забрали с собой, всего на пару дней, но забрали. Он радовался Тверской, покупал новые кеды и ел пончики из Данкин Донатс.